Генрих Гацура - Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]
— Так все было? — Перебив ее, обратился Николаев к очереди.
— Да, да, — закивали все головами.
— Может, кто-нибудь заметил что-нибудь необычное. Может, кто слышал, что спрашивал отсутствующий старичок у оценщика?
— Я слышала, — сказала худенькая женщина в очках. — Я стояла за этим старичком и все слышала. Он просил, чтобы оценщик оставил ему яйцо в желтом бархатном футляре и предложил за это двадцать рублей.
— Ну а оценщик?
Он ответил старику, что это государственный магазин, а не частная лавочка.
— Это ваше было яйцо, — спросил Николаев у стоявшей впереди старушки.
— Да, какое там, — махнула она сухонькой, почти прозрачной рукой. — Оно, милок…
— Постойте, — прервал ее следователь и повернулся к все еще стоявшим друг за другом свидетелями. — Вы свободны. Спасибо, что помогли нам.
Едва дверь за последним свидетелем закрылась, Сергей вновь повернулся к старушке.
— Вы сказали, что яйцо не ваше, так чье оно?
— Мать моя, милок, в восемнадцатом годе возвращалась из гошпиталя, она санитаркой работала, ну и как раз на ее глазах, перед самым домом, мы тогда еще в Питере жили, бандиты напали на мужчину. Патруль подоспел, а они врассыпную, мужчина, которого грабили, тоже бросился бежать. Подстрелили его матросики. Иностранцем каким-то оказался. Утром, милок, пошла моя мать свою сумочку искать, она ее от страха, когда драку увидела, за забор сунула, чтобы не отобрали, и нашла эту коробку с яйцом. Вот с тех пор она у нас была.
— Вы не знаете, продано оно или нет?
— Продали, милок. Сказали, в тот же день продали, а вот деньги, говорят, только завтра дадут.
— А как оно выглядело? Вы не могли бы поподробней описать его?
— Коробочка, милок, такая желтенькая, внутри яичко, в нем розочка, а уже в ней, клеточка с птичкой.
— А надписи там какой-нибудь не было?
— Да я, милок, так не рассматривала, мож, и было что, да я запамятовала.
— Что ж, спасибо вам. Возможно, еще разок придется вас побеспокоить, а пока до свидания.
— Я думаю, надо немедленно арестовывать оценщика, — сказал Соков, едва старушка вышла из красного уголка. — Тут даже ежу понятно, что этот Курлюков здесь главарь. Он организовал преступную группу, которая грабила квартиры с антиквариатом, затем выставляла награбленное под чужими фамилиями в комиссионном магазине. Вполне возможно, если покопаться в квитанциях, мы найдем еще целую кучу таких ламп и прочих ворованных вещей… Что ты намерен делать?
Николаев посмотрел на часы.
— Сначала я схожу к Альбертику, он обещал показать мне перекупщика, отирающегося возле комка.
— Возле чего? — переспросил Володя.
— Комиссионного магазина. Вдруг этот спекулянт знает что-нибудь об оценщике. А потом попрошу совета у более информированных в этой области товарищей.
— Здравствуй. Извини, что опоздал.
— Привет. Ничего, садись, — кивнул Николаеву Альберт и вновь повернулся к молодому человеку в серой куртке с множеством карманов и американским флажком на рукаве. Продолжай, что замолчал?
Обладатель накладных карманов дернул головой и скривил рот в иронической улыбке.
— Мозги можете дурачкам пудрить. Припугнете их, пообещаете, что отпустите, а как только сознаются во всем, — бабах! И засадите на пяток лет.
— Никто тебя не собирается запугивать, а тем более обещать.
— Альберт Артурович, вы же не хуже меня знаете, — перепродажа товара только в том случае образует преступление, если уже в момент покупки преследует цель наживы. Если же я, допустим, как в этом случае, купил себе вазочку для личных нужд, например, поставить свежие цветы, чтоб не завяли, а затем, ввиду того, что в ней отпала необходимость, продал ее, пусть даже по более высокой цене, то я просто-напросто совершил правомерную гражданско-правовую сделку.
— Все было бы так, если бы ты действительно покупал для себя и если бы речь шла только об одной вазочке, — сказал с грустью в голосе Альберт. — Ладно, оставим этот разговор. Тут пришел мой коллега, он хочет задать тебе парочку вопросов.
— Давайте, задавайте, — пожал плечами молодой человек. — Мы теперь люди подневольные. Надеюсь, вы не забудете зачесть это как помощь следствию.
— Что вы можете рассказать об оценщике антикварного магазина Курлюкове Сергее Ивановиче? — спросил Сергей.
— Ты смотри, — удивился перекупщик. — У него и имя-отчество есть, а то мы его просто, промеж собой, Куркулем звали. Он, зараза, имел «жигуль» и двухэтажную дачу за городом, а сам все «шлангом» прикидывался и в заплатанных брючках в общественном транспорте ездил.
— Откуда у него машина и дача? Чем он занимается?
— О, пустой номер у меня спрашивать. Этот типчик с нами дела не имел. Если с Хеленой, приемщицей из стекла-фарфора, можно было работать, то он наверняка имел где-то такую крышу там, — спекулянт ткнул пальцем в потолок, — на более высоком уровне. Кто мы такие? Шестерки. Подумаешь, за месячишко, если повезет, сотен пять сделаешь. А там людишки крутые, если им десять штук не светит, то они и пальцем не пошевелят.
— А, может, вы случайно знаете, на кого мог работать Курлюков?
Спекулянт, посмотрев на Николаева, криво улыбнулся.
— Не знаю я ничего… Уж лучше я сам себе петельку на шею надену. У них весь магазин такой, все, как на подбор. Деньги на квартиру нужны, а то бы я туда и близко не сунулся. От греха подальше. Не зря же они Куркуля убрали, почувствовав, что вы им заинтересовались.
— Что вы сказали?
— А вы не знаете? Ну, умора! Он с дачи ехал и разбился на своем «жигуленке».
— Вы считаете, что это…
— Ничего я не считаю, — вдруг прервал Сергея молодой человек. — И вообще отвяжитесь от меня. Я вам все сказал, больше ничего не знаю.
— Александров, выйдите за дверь и успокойтесь. Прошу никуда не отлучаться, вы мне еще понадобитесь, — Альбертик встал и открыл окно. — После каждого разговора с подобными людьми мне хочется полностью сменить воздух в кабинете. Да, кстати, ты здорово побледнел, когда узнал о смерти оценщика.
— Знаешь, я к тебе насчет него и пришел. Можно позвонить?
— О чем речь? Пожалуйста.
Прижав плечом трубку к уху, Сергей набрал номер.
— Ян Янович, это Николаев, разрешите к вам зайти?
Прежде всего Сергей рассказал шефу о том, как прошел следственный эксперимент с очередью.
— Выходит, к этому делу имеет отношение оценщик? — спросил майор.
— Да, похоже, на то. Жаль, что мы уже никогда не сможем его об этом спросить.
— Как это?
— Кто-то позаботился о том, чтобы он больше не утруждал себя разговорами с представителями милиции. Перекупщик, которого допрашивал Альберт, сказал, что Курлюков разбился сегодня на своей машине, возвращаясь с дачи. Спекулянт высказал предположение, что оценщик работал на кого-то и его убрали.
— Мы что, опять все новости последними узнаем? — покачал головой Гинтарас.
— Он разбился сегодня, и поэтому происшествия не было в утренней сводке.
— Ладно, не оправдывайся, у меня тоже кое-что есть по этому делу. — Начальник положил перед Николаевым вскрытый конверт. — Анонимное письмо на Курлюкова. Здесь есть и про машину, и про дачу, а вот о том, что он на кого-то работал, нет ни строчки.
Раздался телефонный звонок. Майор поднял трубку.
— Да… Да… Хорошо, я скажу ему, — он прикрыл микрофон рукой. — Дежурный сообщил, что на даче Курлюкова был пожар. Похоже на умело организованный поджог. Эксперты уже выехали. Не хочешь и ты туда съездить?
— Там и без меня специалистов достаточно. Я думаю, сейчас куда важней заняться утренней аварией.
— Знаешь, что оценщик из комиссионного магазина разбился на машине? — спросил Соков, едва Николаев переступил порог кабинета.
— Да, уже слышал.
— Тут передали для тебя вторую часть квитанции Федорова, — Володя показал на стол.
Сергей открыл папку.
— Да, похоже, это она, но надо на всякий случай проверить, — он вытащил из сейфа найденный в паспорте Федорова обрывок квитанции и совместил два кусочка. — Совпадают. Где нашли?
— В боковом кармане сумки Курлюкова, лежавшей в багажнике. Интересно, для чего ему надо было хранить такую улику? Может, жадность подвела, хотел сто рублей получить за проданную рамочку Федорова?
— Не знаю, не знаю. — Сергей перевернул обрывки квитанции. — Смотри, теперь мы можем прочитать, что было написано на обратной стороне…
— Что ты замолчал? Что там написано?
— «Курлюков Сергей Иванович».
— Выходит, это он или кто-то по его поручению сунул Федорова под машину?
— Не нравится мне все это… Володя, сделай доброе дело, смотайся к гаишникам, выясни у них все насчет аварии, может, свидетели какие есть. Попроси экспертов, чтобы они еще разок, повнимательнее осмотрели машину.
